Navigation





Links


ГОРДОСТЬ МОЯ И БОЛЬ - Стр.1

  • Гордость моя и боль стр.1
  • Гордость моя и боль стр.2
  • На фото «Дом допросов». Так, мы, жители и старожилы Кировского района города Волгограда (Сталинграда) называем этот дом. Бекетовка. Именно  в этом доме состоялся первый допрос командующим 64-ой армией М.С. Шумиловым плененного фельдмаршала Ф. Паулюса.

     

    Имею честь и счастье жить в городе-герое Волгограде – в уникальном его месте, где фактически сохранился уголок старого города Сталинграда времени довоенного и Великой Отечественной войны. Название его, имя моей малой родины, Вы прочитаете на военных картах – Бекетовка. Солнечная наша Бекетовка. До войны в городе Сталинграде было семь районов. В годы войны шесть было оккупировано, только наш – Кировский район – никогда не был сдан врагу. Воины армий: 64-й генерала М.С. Шумилова и 57-й генерала Толбухина – насмерть стояли, но не пропустили врага в южную часть города Сталинграда. Тыл и фронт жили одной семьёй…

     

    … две книги помогут мне рассказать о том героическом и трагическом времени войны, ибо о нём пишут непосредственные участники событий – командующий 64-й армией М.С. Шумилов («Сталинградская эпопея», Москва, 1968) и немецкий полковник командир полка 6-й армии Паулюса Луитпольд Штейдле («От Волги до Веймара», Москва, 1973). Когда в жарком июле генерал-майор М.С. Шумилов прибыл в штаб 64-й армии в небольшую станицу Логовскую, то на Дону шли непрерывные, тяжёлые, кровопролитные бои. Враг теснил советские войска к Дону. Самое главное было – выстоять. Суровая прямота приказа «Ни шагу назад!» открывала правду опасного положения на южном крыле советско-германского фронта. «Выстоять – значит победить, значит спасти Родину, свой народ от фашистского порабощения, избавить мир от коричневой чумы», - пишет Шумилов. У каждого воина воспитывалось чувство ответственности за судьбу Родины, за исход сражений в донских и приволжских степях. Попытка захватить Сталинград с запада сорвалась. Враг решил брать город с юга. Удар 4-й танковой армии Гота наносился вдоль железной дороги Котельниково – Сталинград. Положение было критическое. Было решено создать отдельную оперативную группу войск в составе 29-й стрелковой дивизии, 154-й морской бригады и некоторых других соединений под командованием заместителя командующего 64-й армией генерала В. И. Чуйкова. 2 августа собрался военный совет, утвердивший это решение. Теперь мы знаем, что личный состав группы проявил исключительное упорство в боях и сдержал натиск врага. Было много примеров изумительной стойкости, выдержки и самообладания командиров. Группа вражеских танков прорвалась на КП 29-й СД полковника Анатолия Ивановича Колобутина. Один танк подошёл к блиндажу, навел пушку, а затем просто-напросто наехал на блиндаж и стал его утюжить. Командир продолжал руководить боем, пока бронебойщики не вывели из стоя этот танк. Хладнокровие командира – пример для бойцов. Дальневосточные дивизии демонстрировали верность боевым традициям, сложившимся в боях у озера Хасан. В августе все узнали о подвиге капитана Муратова  - командира батальона 706-го полка 204-й Сд. На позиции батальона враг с утра обрушил ураганный артиллерийский и миномётный огонь, затем группа самолетов Ю-88 сбросила свой смертоносный груз. Пошли танки, а за ними, стреляя на ходу, автоматчики. Муратовцы не дрогнули. Раненый комбат не выпускал пулемёта из рук.

     

    «Стало смеркаться. На полоске бумаги комбат написал последнее донесение: «Отражено шесть атак. Уничтожено несколько десятков солдат и офицеров противника. Нас осталось двое. Продолжаю вести огонь. Муратов». Доставивший это донесение красноармеец рассказал командиру полка подробности боя. Отважный командир погиб в бою, не сделав и шагу с занимаемого рубежа. «Ни шагу без приказа!» - эта суровая формула борьбы органически входила, впитывалась в плоть и кровь бойцов и командиров. Дисциплина поднималась до самоотверженности и, как видно на примере комбата Муратова, до самопожертвования. «Стой и победи!» - таков был железный закон дисциплины на поле боя. Высокое сознание долга и разбудило в нашем народе исполинские силы, непреклонную волю к победе, породило мужество и массовый героизм. Мужественному сердцу не чужда любовь к жизни. Но горячее сердце патриота готово принять смерть, если к тому вынуждают обстоятельства. И наше счастье, что у каждого из нас нашлось столько презрения к смерти, сколько этого требовало дело победы», - пишет М.С. Шумилов. Когда 6 августа 1942 года враг к вечеру занял Плодовитое и разъезд 74-й километр, то Михаил Степанович готовит новый контрудар. Получив разрешение и поддержку командующего фронтом генерал-полковника А.И. Ерёменко, в течение полутора суток во взаимодействии с правофланговыми соединениями 57-й армии контрудар был подготовлен. Противник его не ожидал и просто бежал в панике с разъезда 74-й километр и из села Плодовитого. Готу требовалось пополнение, и на перегруппировку противнику потребовалось более 10 суток. Чтобы встретить врага во всеоружии, командование 64-й армии просило командование фронта 27 августа отвести армию на промежуточный рубеж. Но разрешение не было получено, так как обстановка на участках других армий не позволяло это тогда сделать. 29 августа враг обрушился на наши позиции авиацией и артиллерией. И был получен приказ на отход. Принимается решение – воинам 126 СД задержать подвижные силы врага до отхода главных  сил армии на средний обвод Сталинграда воинам. Командир дивизии полковник Владимир Евсеевич Сорокин, его воины своей грудью приняли невероятной силы удар врага и не дрогнули, выполнив с честью свою задачу. Шумилов со своего НП отчетливо  видел картину этих событий, но помочь ничем было нельзя. Для 64-й армии это был самый тяжелый день. В это же время враг пытался 18-24 самолётами неоднократно бомбить Зеты, и, к счастью, там не упала ни одна бомба. 64-я армия по приказу фронта отошла на последний оборонительный рубеж: на высоты западнее южной части города. «Возникло крылатое выражение: «Твой окоп - твоя крепость».  Выпускались боевые листовки: «Создадим прочную оборону, превратим подступы к Сталинграду в непреодолимую для врага крепость. Ни шагу назад, стоять насмерть!» Нам удалось создать стойкую, живучую оборону, способную противостоять массированным ударам авиации и танков, артиллерии и миномётов. До конца Сталинградской битвы армия уже не отдала и метра приволжской земли врагу, хотя попыток взять её на том или другом участке было немало. Противник почти ежедневно с разных направлений по несколько раз в день при поддержке мощной авиационной, артиллерийской подготовки двумя-тремя дивизиями с танками атаковал войска армии», - пишет Шумилов. В середине октября 1942 года в 64-ю армию прибыл член ЦК Коммунистической партии Д.З. Мануильский. По Волге подошла моторная лодка к КП армии, расположенному в землянках, врытых прямо в берег Волги. Крепкое рукопожатие – и Шумилов пригласил гостей в свою землянку. Дмитрий Захарович  согласился вечером встретиться с воинами 64-й армии, но заявил, что очень хочет побывать и в частях. В это время кто-то из армейских товарищей сказал, обращаясь к Шумилову, что в районе Бекетовки находиться в резерве 154-я морская бригада. После обеда гости уехали в Бекетовку. Встреча была очень тёплой. «Матросы рассказали ему, что гитлеровцы, идут ли в наступление или обороняются, больше бояться тельняшек, чем артиллерии. Поэтому в бою матросы сбрасывают бушлаты или шинели, остаются  в тельняшках – и победа обеспечена. Говорят, Мануильский смеялся до слёз, но затем сказал: это хорошо, что враг боится тельняшек, но артиллерию и пулемёты забывать не следует. На другой день он побывал в окопах 66-й морской бригады», - рассказывает Шумилов. К 25 октября приказом командующего фронтом подготавливается контрудар силами двух стрелковых дивизий и 7-го стрелкового корпуса со средствами усиления из районов Купоросного, Зелёной Поляны с задачей оттянуть часть сил и средств с фронта 62-й армии. Во время подготовки операции на НП 64-й армии, находившегося в полутора километрах западнее Бекетовки, прибыл представитель Ставки ВГК генерал-полковник А.М. Василевский.  Подготовили контрудар, и 25 октября после мощной артиллерийской подготовки ударная группировка армии пошла в атаку. Всю картину боя Михаил Степанович видел, находясь на НП на высотах западнее Бекетовки. Утром 26 октября наступление продолжилось. За все дни боёв, с 25 октября по 3 ноября, были выполнены задачи:  оттянуть на себя силы врага, чтобы легче было 62-й армии в городе; авиация врага была брошена в район наступления и почти не летала в полосах 57-й и 51-й армии, где шло сосредоточение резервов на обоих берегах Волги и шла переправа войск.   «После шести-семи дней непрерывных боёв в районе Купоросного, Зелёной Поляны неприятель был измотан, прекратил  контратаки и перешёл к обороне на всем фронте армии. Войска (64-й. – Д.В.) армии также понесли значительные потери, и продолжать дальнейшее наступление не могли, перейдя к обороне Сталинграда на последнем оборонительном рубеже. Этого рубежа воины 64-й армии до конца битвы за Сталинград не сдали…» -  подводит итог тех боёв Шумилов. Далее Михаил Степанович подчеркивает работу предприятий «Судоверфь», химзавода, «особенно следует отметить коллектив электростанции» и большую помощь армии. 20 ноября туманным утром войска 64-й армии двинулись в решительное наступление. Когда в «котле» стали ощущать недостаток всех видов снабжения и пытались сбрасывать грузы с транспортных самолётов, то командование приняло решение: кто сбил самолёт, тому и принадлежит его груз. В декабре 1942 года и январе 1943 года была низкая облачность и частые туманы. Вражеские лётчики вынуждены были летать низко. «Началось соревнование на уничтожение самолётов. Даже в пехоте начали ставить ручные пулемёты на подставки, чтобы удобнее было вести огонь по самолётам. Вела огонь пехота и из винтовок, иногда и им удавалось сбить вражеский самолёт. Начиная с 20 декабря на сбитых самолётах мы стали обнаруживать ёлки, игрушки, дедов-морозов, губные гармошки и т.д. Из писем, взятых из этих же самолётов, нам сало ясно, что Геббельс развернул широкую пропаганду, чтобы все это барахло мужья, отцы, сыновья получили в рождественские праздники. Он продолжал твердить, что 6-я армия существует и ничего особенного с ней не произошло», - рассказывает Шумилов. Зима была снежная и холодная. Генерал-полковник Паулюс отверг ультиматум. Наши войска перешли к решительным действиям. Шумилов продолжает рассказ: «…29 января 1943 года из опроса пленных стало известно, что штаб 6-йнемецкой армии во главе  с Паулюсом находиться в подвале универмага. В моём резерве находилась 38-я мотострелковая бригада под командованием полковника И.Д. Бурмакова. Командиру бригады была поставлена задача: ночными действиями бригады окружить универмаг и захватить штаб 6-й армии немцев. Бригаде был придан 329-й сапёрный батальон. Задача воинами бригады и сапёрам была выполнена с честью. В 6 часов мне на наблюдательный пункт, находившийся в Ельшанке, позвонил полковник И.Д. Бурмаков и доложил, что универмаг окружён и что старший лейтенант Ф. М. Ильченко вел переговоры с представителем Паулюса, который вышел из универмага с белым флагом и просил выслать представителей штаба армии для переговоров. Мной было принято решение: переговоры начать с 8.00 до 10.00, и в это время огня не вести. Для переговоров старшим был назначен начальник штаба армии генерал-майор И.А. Ласкин, который в это время находился в штабе армии в Бекетовке.

     

    … Около 12 часов 31 января 1943 года в мой кабинет ввели Паулюса, Шмидта и Адама. Меня охватило волнение. Передо мной стоял первый генерал-фельдмаршал немецких войск, взятый в плен войсками Красной армии. Но что это? Все трое подняли правую руку со словами: «Хайль Гитлер!» Я сначала растерялся, а потом стало мне смешно и горько, Гитлер угробил 6-ю немецкую армию, а они его славят. Я резко сказал: «Здесь нет Гитлера, а перед вами командование 64-й армии, войска которой пленили вас, извольте приветствовать так, как положено». Все трое подчинились. Пригласил сесть. (Шумилов рассказывает о допросе. – Д.В.)

     

    … Далее был задан вопрос: «Почему вы не приняли ультиматума, подписанного командующим Донским фронтом генерал-полковником Рокоссовским, о прекращении сопротивления?» Паулюс ответил: «Русский генерал поступил бы так же, как и я. Я имел приказ драться и не должен был нарушать этого приказа». Были заданы еще некоторые вопросы, после чего пошли в столовую. По дороге Паулюс задаёт мне вопрос: «Скажите генерал, чем можно объяснить, что Ваш солдат наступает днем и ночью и при 35-40-градусном морозе лежит на снегу?» Поблизости стоял наш солдат, я его подозвал и сказал Паулюсу: «Посмотрите, как одет наш солдат». А на воине были валенки, ватные брюки, тёплое белью, полушубок, шапка-ушанка, тёплые рукавицы. «Вот как заботится наша Родина о своих защитниках!» Лицо генерал - фельдмаршала исказилось – видимо, вспомнил картину, которую он видел, когда ехал в штаб 64-й армии. По дороге он обогнал массу пленных немцев, которые плелись, согнувшись, с головами, обернутыми, чем попало: старым тряпьём, мешками, войлоком, на ногах – рваные сапоги, обвязанные соломой. После обеда генерал-фельдмаршал был отправлен в штаб Донского фронта». Воины 64-й и 57-й армий к 31 января 1943 года освободили полностью южную часть города Сталинграда. Майор Решетняк (204-я стрелковая дивизия 64-й армии) оставил нам, потомкам, гордую запись во фронтовом дневнике о том, что 31 января 1943 года «Фронт повернули на север». Север еще добивал врага, а на площади Павших Борцов уже звучали песни победителей. И вновь…пошли пленные из Сталинграда. Тысячи их пришли к нам в Бекетовку – в ланерь военнопленных № 108. Это были одноэтажное деревянные бараки посёлка СталГРЭС недалеко от «Дома под часами». Когда пленных кормили, то Паулюс попросил принести русской водки и выпить «за победителей!» в Бекетовке 31 января 1943 года. Черчилль поздравил 1 февраля 1943 года Сталина «с изумительной победой!». И остались нам на память – вечную память – гордые слова на этом доме: «Слава воинам Красной Армии, успешно завершившим окружение!». Исходя из исторической ценности домов, где был штаб Шумилова и где жили пленные, справедливо было бы их сохранить. Идёт новая жизнь, а мы думаем и раскачиваемся, а потом…

     

    «В середине октября (1942 года, - Д.В.) противник развернул новое наступление в надежде уже на этот раз обязательно покончить со Сталинградом…

     

    … Наступление Донского фронта и контрудар 64-й армии облегчали тяжёлое положение 62-й армии и сорвали усилия противника, нацеленные на овладение городом. Не будь помощи со стороны Донского фронта и 64-й армии, 62-я армия не смогла бы устоять и Сталинград, возможно, был бы взят противником». (Георгий Константинович Жуков. «Сталинградская эпопея», страница 42.)

     

    Теперь давайте прочитаем правду, написанную немецким полковником. Последние дни января 1943 года. Даже солдаты стали понимать, что они брошены своим фюрером. Сдаваться в плен? Не позволяют, да и что ждёт их в плену? Фон Даниэльс был непосредственным начальником полковника Луитпольда Штейдле. Автор достаточно откровенно описывает события тех страшных дней. «… Я обращаюсь к генералу: «Впереди нас солдат больше нет. И я не могу выделить для усиления ни одного солдата. От его полка осталось 34 солдата. 3 врача и 11 офицеров. Все они изнурены. Посмотрите сами, в каком ужасном состоянии они лежат наверху, там, в городской тюрьме. Чего мы ждём? Командование армии и впредь в  принципе будет запрещать самовольную капитуляцию, поэтому надо поставить его перед свершившимся фактом. У меня больше нет солдат. Я больше не способен воевать», - пишет Штейдле. Решение заставляет принимать безысходность положения: «… За столом сидит несколько советских офицеров и один солдат… «Генерал фон Даниэльс, - представился я, - командир 376-й пехотной дивизии. Он предлагает начать переговоры».

     

    … Представители советского командования  прибыли сюда в соответствии с просьбой немецких офицеров, которые хотят прекратить сопротивление», - пишет Штейдле. Советский подполковник говорит о том, что нельзя терять времени и отход на этом участке фронта надо совершить быстро. Переговоры заняли около часа. Как можно большее число солдат должно было узнать, что произойдёт утром. Читаем далее: «Из одного снежного окопа в другой снежный окоп, из одного подвала в другой, из руины в руину – мёртвые, раненые, обмороженные, полумёртвые от голода, которые, сразу даже не понимая, с безразличием встречают сообщение о капитуляции. Они снова апатично скрываются там, где их подстерегает верная смерть. Главное – надо попытаться спасти не только одиночек, а всех тех, кто доверяет посланным, кто складывает оружие, выползает из укрытий и идёт к сборному пункту, при этом шатаясь, падая, снова поднимаясь. Что будет с ранеными, с совершенно обессилевшими и с сошедшими с ума? Нести их невозможно, ни у кого нету сил. Итак, лучше не думать об этом, дальше, дальше к следующему окопу: «Перемирие на рассвете… Капитуляция… Женевская конвенция… Плен, сборный пункт: городская тюрьма». Нам удалось осуществить капитуляцию. Между четырьмя и пятью часами 28 января мы увидели, что решение о прекращении сопротивления распространилось в районы на север и на юг реки Царицы и даже захватило часть центра города.

     

    … Ещё темно, едва заметны признаки наступающего утра. Мы собираемся неподалеку от входа в городскую тюрьму перед фасадом одного из соседних домов, к которому ведёт высокая лестница. Тут будет официально объявлено о капитуляции.… Потом выступает генерал фон Даниэльс.… В этой прощальной речи, которая на нас всех произвела большое впечатление, не было ни звука о фюрере. Но большинство и так знает, что это он обрёк 6-ю армию на полное уничтожение, что это он предал, целую армию!